О премьере, закрывшей 71 театральный сезон, будут ещё долго спорить, – слишком уж неожиданной она показалась нашей публике. Уже одно название спектакля «Самоубийца. Пробуждение» отпугнуло часть зрителей от похода в театр. Да и жанр, который определил режиссёр Пётр Незлученко, не внушал оптимизма – «массовый психоз»…

По привычке зрители в нашем городе ждут от театра одного: отвлечься от невесёлых мыслей, получить свою дозу радостной эйфории, которой так не хватает современному человеку.  

Но театр нынче другой – хотим мы этого или не хотим. Он тоже часть общества. А жить в обществе, как сказал один печально известный человек, и быть свободным от общества нельзя. Сегодняшний театр (во всём мире, кстати) ищет новые пути общения со зрителем, он не просвещает, как раньше, он всё меньше развлекает (я не говорю сейчас об антрепризах, это коммерческий театр), не утешает и не гладит по головке. Он пытается отразить наше время – со всеми его противоречиями, сложностями, гримасами, конфликтами, всё больше становясь социально-общественным. Может быть, в сегодняшних условиях отсутствия свободы и «закручивания гаек» драматический театр становится чуть ли не единственным рупором для мыслящих людей. Не обязательно для этого ставить только современные пьесы, классика – кладезь возможностей для разговора на животрепещущие темы.

В этом случае с выбором пьесы Николая Эрдмана «Самоубийца» произошло стопроцентное попадание в день сегодняшний. Прошло почти сто лет, а мы всё так же не живём, а боремся за выживание, не желаем думать, действовать, по сути оставаясь рабами, а точнее, как у Эрдмана – «массами». В быту по-прежнему живём в каменном веке (в пьесе отключили электричество, а у нас – отопление и горячую воду. И это только начало…).

Александр Петрович Калабушкин: Гражданин Подсекальников, где вы живете? Вы живете в двадцатом веке. В век просвещения. В век электричества.

Семён Семёнович: А когда электричество выключают за неплатёж, то какой же, по-вашему, это век получается? Каменный?

Александр Петрович: Очень каменный, гражданин Подсекальников. Вот какой уже день, как в пещере, живём. Прямо, жить из-за этого даже не хочется. Тьфу ты, чёрт! Как «не хочется»? Вы меня не сбивайте, Семён Семёнович. Гражданин Подсекальников. Жизнь прекрасна.

Семён Семёнович: Я об этом в «Известиях» даже читал, но, я думаю, будет опровержение.

Александр Петрович: Вот напрасно вы думаете. Вы не думайте. Вы работайте.

Семён Семёнович: Безработным работать не разрешается.

Александр Петрович: Вы все ждёте какого-то разрешения. С жизнью надо бороться, Семён Семёнович.

Можно цитировать всю пьесу – она будет о нас, о нашем времени, вплоть до названия похоронного агентства «Вечность» или газеты «Известия» (которая в нашем случае первая оповестила весь мир о страшной находке в Серове). О том, что все мы, словно дети, заигрались, снимая с себя ответственность за других (если уж не ценим свою жизнь, то о чём вообще можно говорить?).  

А как вам вот эта цитата:

Раиса Филипповна: А скажите, во Франции в этом сезоне парижанки какие же груди носят – маленькие или большие?

Виктор Викторович: Кто как может, смотря по средствам.

…Все три премьерных дня зрительный зал был расколот надвое: тех, кто принял спектакль, и тех, кто не принял (пятьдесят на пятьдесят). В основном, уходили после первого действия. Но те, кто хотел уйти, но всё-таки остался, меняли своё мнение.

Взгляд наших постоянных зрителей из Краснотурьинска: «Хорошо, что остались. Во втором действии всё стало понятно. Неужели всё это написано век назад? Может быть, режиссёр что-нибудь добавил, досочинил? Если нет, то самое большое сейчас желание – приехать домой, найти в интернете пьесу Эрдмана и прочитать её…».

А одна юная леди написала в театральной книге отзывов: «…После каждого спектакля чеховцев появляется желание поднять свой культурный уровень, чтобы понимать все образы и символы… У меня нет ощущения пессимизма после нового спектакля: я так же, как главный герой, хочу жить и радоваться жизни. Нельзя играть с жизнью, нельзя с ней расставаться даже из-за самых правильных идей. Жизнь прекрасна!».