Текст: Андрей Афонин | Фото:
Автор и Личный архив А. Чугунова
2 августа 1930 года на учении частей
Московского военного округа близ
Воронежа впервые в военной истории в
тыл «противника» был заброшен парашютный
десант. Эту дату и принято считать днём
рождения ВДВ. В первую пятницу августа
«крылатая гвардия» отмечает 83-ю
годовщину. Отпразднуют её и более
четверти тысячи серовчан. Среди них –
36-летний Алексей Чугунов.
В 1995 году после окончания училища №
83 18-летнего Лёшу призвали в армию.
Полтора года отслужил в Оренбурге в
десантно-штурмовой бригаде, ещё половину
– в Туле в 51-м полку 106 воздушно-десантной
дивизии. После чего прошёл шестимесячную
подготовку в Иваново, подписал контракт
и ещё почти полтора года в составе
российских миротворческих сил отслужил
в Боснии и Герцоговине.
– «Косить» от армии не хотел и не стал,
– начал наш разговор Алексей. – Наверное,
потому, что так воспитали родители. Сам
был спортивным парнем, до этого пять
лет занимался боксом. Сразу хотелось
попасть в элитные войска: либо в морскую
пехоту, либо в военно-воздушные войска.
Для того, чтобы служба в армии научила
как можно большему в жизни.
– Как-то готовился к службе?
– Особо никак. У нас в школе, как и в
училище, не было даже предмета «Начальная
военная подготовка». Правда, в школе
преподавали «Основы безопасности
жизнедеятельности». Но в дальнейшей
службе это почти никак, даже по знаниям,
не помогло. Вот занятия боксом очень
помогли. В 13 лет начал тренироваться у
Виктора Васильевича Солопова, а потом
у Мальцева, и этого было достаточно.
Помимо бокса на тренировках бегали
кроссы, плавали в бассейне. Плюс тренеры
воспитывали, учили жить «правильно».
Они были моими вторыми родителями –
готовили к взрослой жизни как физически,
так и морально. Знаю, что и сейчас наши
тренеры боксёров ведут себя точно так
же: закаляют ребят, настраивают их на
здоровый образ жизни, воспитывают в
них волевые качества, совесть, честность.
Чтобы их подопечные не ударили в грязь
лицом.
– Не боялся идти в армию?
– Страха не было. Ещё до армии я начал
жить самостоятельно, отдельно от
родителей. На момент перед уходом в
армию у меня не было любимой девушки.
Поэтому разлуку с домом, в отличие от
других ребят, я пережил спокойно. С
одной стороны, было интересно, а с другой
– эта неизвестность немного настораживала:
что будет завтра, послезавтра?..
После Егоршино я попал в Оренбург в
десантно-штумовую бригаду, на полигон,
где прошёл курс молодого бойца. Там я
впервые и спрыгнул с парашютом. Бояться
– не боялся. Но те ощущения сразу не
передашь. Когда прыгал, то ни о чём не
думал, в мыслях было одно: пусть всё
будет, как будет. После этого у меня
было ещё 11 прыжков. Но чувствовал себя
тогда я уже более спокойно.
Полтора года провёл в Оренбурге.
Затем по расформированию перевели в
«показательный» 51-й полк в Тулу. Через
полгода домой не спешил. Как и многие
мои друзья и знакомые, которые уехали
продолжать службу кто в Чечню, кто в
другие «горячие точки». Я же решил
пройти полугодовую подготовку в Иваново,
подписал контракт и уехал вместе с
российскими миротворческими силами в
Боснию и Герцоговину. Тогда, в конце
1998 – начале 1999 годов, эта страна считалась
«горячей точкой» на карте мира. Там был
конфликт между православными и
мусульманскими сербами. На Балканах
находились войска почти всех стран,
входящих в НАТО, и других: американцы,
шведы, немцы, турки и т.д. Когда мы
прилетели на самолёте ИЛ-76 в аэропорт,
там уже находились американские войска.
За нами закрепили территорию, зону
ответственности, где мы несли службу
– следили за порядком. В любой момент
нас могли проверить как международная
полиция, так и наблюдатели из разных
стран.
– Какие-то крупные военные конфликты
были?
– Особых перестрелок и крупных военных
действий и операций не было. В основном
сербы вели «партизанскую» войну, почти
ежедневно минировали объект за объектом,
постоянно ставили «растяжки» на дорогах,
проходах и подъездах, плюс затевали
отдельные перестрелки и небольшие
стычки. Пару раз мы выезжали по тревоге
«Боевая буря», останавливали продвижение
мусульманских сербов на территорию
православных. Но всё-таки жили в
постоянной полной боевой готовности
– автоматы у нас были всё время с собой,
мы их даже в пирамиды не ставили. С
оружием спали, кушали, передвигались
по территории.
Пока служил в Боснии и Герцоговине,
при мне произошли три смертельных
случая, можно сказать, нелепых: один
военнослужащий подорвался на мине,
другой погиб из-за своей халатности, в
третьего попала шальная пуля.
– Что осталось в памяти от времени,
проведённом за границей?
– Сербы очень уважали россиян, относились
к нам как к братьям.
– А от всей службы в ВДВ?
– Десантники живут одной семьёй, как
братья. У каждого из них очень сильно
развита гордость за то, что они – одно
из самых элитных подразделений, которое
должно и может решить самые непростые
и невыполнимые задачи, защитить мирное
население. И неважно – сильный ты или
слабый. Между собой среди нас бывали
мелкие внутренние конфликты, споры. Но
они быстро «гасились» и никак не влияли
на наши братские отношения.
– Поддерживаешь ли отношения со
своими сослуживцами?
– В десантно-штурмовую бригаду я
попал с четырьмя серовцами. С двумя из
них поддерживаю тесные отношения.
Думаю, что все встретимся на празднике
в этом году. С остальными по возможности
созваниваемся, переписываемся по
интернету. Сейчас много времени у меня
занимает работа.
– Служба в ВДВ отличается от службы в
других войсках?
– Мне трудно ответить на этот вопрос,
ведь в других войсках я не служил. Так
как десантники постоянно находятся на
«передовой», на острие большинства
различных военных событий, служба здесь
более опасна. Ребят настраивают так,
чтобы они заранее были готовы к самому
худшему, чтобы не быть застигнутым
врасплох в экстремальных ситуациях,
готовят физически и морально. Как
говорят у нас: нет задач невыполнимых,
где есть десантные войска.
– Что посоветуешь ребятам, которым ещё
предстоит служить?
– Во-первых, не бегать от армии. Во-вторых,
заниматься больше спортом. Это очень
сильно поможет им в будущем. Сейчас
служить – всего один год. Почти у всех
солдат есть сотовые телефоны, по которым
в любой момент можно связаться с
родственниками и друзьями. То есть
большие расстояния от дома сотовой
связью нивелируются. Да и «дедовщины»
в войсках сейчас почти не встречается.
– Что для десантника – День ВДВ?
– Это одно из самых главных и важных
событий в жизни, которое он ждёт весь
год. Каждый из нас испытывает гордость
за то, что служил именно в этих элитных
войсках, радость, братство, товарищество.
Эти качество развиты абсолютно у всех
десантников.
– Почему, по-твоему, в День ВДВ на улицах
можно встретить много неадекватных
ребят в форме, случалось много инцидентов?
– Всё зависит от ребят, их воспитания
и характера. У некоторых, кто служил в
«горячих точках», перехлёстывают эмоции
– обратная реакция от времени,
проведённого в десантных войсках. У
кого-то это последствия ранений или
контузии. У некоторых, особенно молодых
ребят, это «бравада». А есть и такие, у
кого это просто «понты». Но бояться и
испытывать страх перед ними не нужно.
Не надо самим провоцировать неадекватных
десантников, ввязываться с ними в
перепалки. Можно просто поздравить
этих воинов, которые рискуя жизнью, в
мирное время были «передовой», защищали
покой обычных граждан и честь нашей
Родины.
